(Москва, 20 апреля 2007 года)

Социальный аспект инновационного процесса

Я хотел бы обратить внимание на некоторые социальные аспекты инновационного процесса в России. Мне кажется, что в этой сфере у нас есть очень серьезные проблемы. Причем они нарастают.
Когда обсуждается вопрос инноваций, то обычно выстраивают следующую цепочку:

• Формирование нового знания;
• Превращение этого знания в технологию производства нового продукта или услуги;
• Коммерциализация технологии. 

При этом основной акцент у нас в России, как я вижу по публикациям, делается на создании технологий и коммерциализации уже разработанных технологий. И это, действительно, наша большая проблема. 
Но, как мне кажется, уделяется недостаточное внимание еще одной, и очень важной, стадии создания инноваций. А именно – формированию такого массового человека, который способен производить новое знание и превращать его в технологии.

Если говорить точнее, то эта проблема, конечно, ставится, и очень остро. Но она обычно сводится к обучению. То есть, к качеству школьного, университетского и дополнительного образования.
А ее корни, по моему мнению, гораздо глубже.

Способность производить новое знание и новые технологии – это, прежде всего, способность к творчеству. К тому, что называется «креативным мышлением». А главное в креативном мышлении – это способность создавать образы. То есть, воображение. 

Поясню, что я имею в виду.

В моем детстве мои друзья сами мастерили радиоприемники. Но даже те, кто их не мастерил, знали, как они работают. У меня в памяти до сих пор есть образы того, как в микрофоне радиостудии музыка превращается в электрические колебания, как на них потом накладываются колебания высокой частоты, как радиоволны с этой музыкой летят в атмосфере и отражаются от ее слоев, как они, попадая в приемник, преобразуются в музыкальные колебания и затем излучаются динамиком в виде звука. До сих пор помню словечко «гетеродин», качество которого определяло качество приемника.

Мы читали книги и сами создавали эти образы.

Мы вообще немало читали. И я помню, какое у меня было разочарование, когда мои книжные образы не совпали с тем образом, который я увидел в кинофильме, снятом по одной из книг. Это был какой-то детектив про шпионов.

Я недавно видел статью американского социолога, который много лет занимается тестированием так называемого «интеллектуального коэффициента», Ай-Кью. Так вот он пишет, что за последние десятилетия заметно выросла образованность молодежи, но при этом резко упала ее способность создавать образы. И называет это явление «синдромом телевизионного поколения».

Он пишет, что нынешняя молодежь, и особенно дети, очень мало читают. В лучшем случае, то, что задают в школе. А некоторые даже после школы вообще почти не умеют читать. Но при этом – не меньше пяти часов в день смотрят телевизор.

А телевизор им дает, причем с самого раннего детства, огромный поток готовых, не требующих собственной умственной работы, видеозвуковых образов. В результате не тренируются и почти не работают те участки мозга, которые творят образы. Особенно сложные образы.

Социологи науки пишут, что в мире в последние десятилетия делается все меньше действительно крупных открытий, и все меньше изобретений, которые способны создать новые технологические уклады. То есть реально менять технологическое лицо мира. И нередко называют виновником телевизор.

Но у нас в России дела обстоят еще хуже. Приведу примеры из моей недавней практики.

Один молодой, неглупый и хорошо образованный инженер-строитель, как выяснилось, практически не умеет читать строительные чертежи. Он водит по ним пальцем, но не может представить, как выглядит здание. А другой молодой человек из очень точных объяснений моего секретаря не смог понять, как проехать в нужное место, и заблудился. Он не смог по словесному описанию представить себе образ маршрута.
И это – не недостатки обучения. Это, как я считаю, прежде всего, нетренированность воображения.

Что собой представляет сегодня массовый пользователь инноваций? Это человек, который воспринимает приходящие к нему в дом блага новых технологий как что-то «инопланетное». Он не понимает и не пытается понять, как оно работает. Он не понимает и не пытается понять, как «кто-то» это выдумал, проектировал, сделал. 

Маркс когда-то писал об отчуждении. Так вот, современный массовый человек – даже если он умеет хорошо пользоваться компьютером или мобильным телефоном – от процесса создания или даже понимания инноваций фактически отчужден.

То есть, что мы имеем? Уровень инноваций, научно-технологическая среда, в которой создаются инновации – очень быстро усложняются. А социальная среда, в которой эти инновации живут, и средний человек-потребитель, – отдаляются от инноваций все дальше. А если отдаляется средний человек в обществе, то неизбежно отдаляется и все общество. Включая тех, кто завтра будет должен создавать инновации.

И здесь кроется еще одна важная социальная проблема.

Уже давно установлено, что главный стимул творческой деятельности, включая инновационную деятельность, – личные мотивации человека. И что творческие мотивации очень сильно зависят от статуса творческих профессий в конкретном обществе.

Каков с этих позиций социальный статус ученого или инженера, работающего в России в фундаментальной или прикладной науке?

Напомню, что почти везде на Западе ученые и изобретатели – это те самые высокооплачиваемые «инопланетяне», которые присылают технологические новинки на грешную землю потребителей. И они одновременно – гордость нации. А у нас они – в основном полунищие изгои. Максимум – представители так называемого «нижнего среднего класса». Среди сегодняшних молодых людей можно по пальцам пересчитать тех, кто мечтает о научной или инженерной профессии.

Результат мы видим в статистике. В России делается все меньше открытий, а также изобретений, которые обладают действительной мировой новизной и получают патентную защиту.

В современной мировой экономике все чаще говорят о том, что в новых условиях почти неограниченного доступа к информации решающим фактором конкурентоспособности становится умение осмысливать информацию и использовать ее для собственного творчества. Говорят об «обществе знаний», «креативных корпорациях» и даже о «креативном обществе».

На Западе, несмотря на растущий отрыв между «креативным сообществом» и большинством населения, – как-то сумели наладить процесс сравнительно массового производства и коммерческой реализации инноваций. Прежде всего, в силу очень высокого социального статуса ученых и инженеров. Мы же в России пока к этому только примериваемся. И пока, надо признать, примериваемся медленно и не слишком удачно.

Готовых рецептов, как решать эти проблемы, – видимо, ни у кого нет. Но я считаю, что их пришла пора хотя бы поставить.