Во всем мире «экономика знаний» успешна лишь при условии системного взаимовыгодного сотрудничества корпоративного сектора с государством, при непременном активном воздействии на ее развитие с позиций государственных целей и государственной стратегии. Решающая роль в материализации конкретных идей принадлежит товаропроизводителям. Но именно государство создает основные условия, в которых возрастают или гаснут мотивации инновационного процесса.
Инновационная сфера достаточно часто оказывается зоной так называемых «провалов рынка», и в том числе потому, что инновации во многих случаях лишь косвенно влияют на экономическую эффективность деятельности конкретной корпорации (фирмы). И в этих случаях они востребуются, прежде всего, не отдельными предпринимателями или менеджерами, а хозяйственно-экономической системой в целом. Именно поэтому инновационная сфера и связанная с ней «экономика знаний» требует – с точки зрения стимулирования ее развития – особого государственного подхода.
Политика амортизационных нормативов. Износ основных фондов на 2004 г. превысил 43%, а коэффициент их обновления составлял всего 2% общей стоимости в год. Однако согласно ряду отраслевых исследований износ основных фондов в реальности еще выше: 49,5% – на начало 2003 г., а в промышленности – 52,9%. Но в то же время законов по нормативам ускоренной амортизации, которые требуют от предпринимателей и менеджеров обновлять основные фонды их компаний и предприятий, до сих пор нет.
В США, например, нормы амортизации устанавливает государство, причем разные по отраслям и сферам деятельности. То же происходит и в большинстве других развитых стран. Таким образом государство, задавая амортизационными нормативами необходимость обновления основных фондов предприятий, дает мощный стимул для замены оборудования и связанной с ним «линейки продуктов». Иначе говоря, формирует один из важнейших инновационных мотивов для предпринимателей и менеджеров.
Но мало создать стимулы. Нужны еще условия для инноваций и возможности их реализации.
Финансовое обеспечение инновационного процесса. В современном мире национальная хозяйственная система должна быть способна выделять в рамках НИОКР большие средства для поддержания конкурентоспособности экономики на стратегическую перспективу. Однако во всем мире даже крупные корпорации редко могут финансировать в необходимых размерах капиталоемкие проекты НИОКР. Особенно остро этот вопрос встает именно в секторах высоких технологий.
В большинстве развитых стран государство финансирует 50-70% фундаментальных исследований и 35-50% общенациональных расходов на НИОКР. В России эта доля даже выше. Но сравнение государственного финансирования НИОКР у нас и в развитых странах явно не в нашу пользу. Так, в 2002 г. в России финансирование НИОКР составило 1,24% ВВП (в том числе государственное – менее 0,9%). США в том же году инвестировали в НИОКР 2,82% ВВП, ФРГ – 2,5, Франция – 2,2, Великобритания – 1,9, а Япония – даже 3,1% ВВП .
Государственное финансирование НИОКР во всех указанных странах сопровождается мощной (и обеспеченной качественной экспертизой) системой бюджетного администрирования и контроля, сводящей к минимуму коррупционное или даже просто нерациональное использование бюджетных средств. Это касается и государственной поддержки НИОКР крупных частных предприятий и корпораций (во всем мире, в том числе и в России, именно крупные промышленные структуры производят основные инвестиции в разработку инноваций) и инновационных усилий среднего и малого бизнеса.
У нас оформился заметный разрыв в финансовом потенциале частных компаний между отраслями, где идет основной рост производства и накопления инвестиционных ресурсов (это, прежде всего, экспортно-сырьевые отрасли), и отраслями высокого и финишного передела. Причем механизмы перелива капиталов из отраслей с высоким инвестиционным потенциалом в отрасли «экономики знаний» в России не развиты. А ведь именно отрасли «экономики знаний» во всем мире имеют наиболее высокую отдачу и одновременно обеспечивают глобальную конкурентоспособность национального хозяйства.
«Экономике знаний» есть место и в традиционных, в том числе сырьевых, сегментах хозяйства. Однако здесь важны пропорции. Сейчас наша экономика оказывается перед угрозой «замкнутого круга технологической деградации». В чем он состоит? Налицо технологическое отставание. Причем крупные инновации промышленность почти не востребует. Естественно, из сферы хозяйственной активности уходят люди – носители этого самого знания. Уезжают за рубеж, переходят в другие области деятельности. Их отток приводит к еще более резкому отторжению инноваций и наращиванию научно-технологического отставания.
Но ведь при этом сокращается доля высокотехнологического (с большим уровнем добавленной стоимости) сегмента хозяйства в ВВП. Как следствие, снижается общая доходность инвестиций в стране – и отечественных, и зарубежных. Возникает второй «замкнутый круг»: сокращение инвестиций и «бегство капитала». Далее следуют замедление общего роста, новое падение высоких технологий и ускорение «утечки мозгов». Итог – углубление тех самых «сырьевых перекосов», которые мы намерены устранить.
В результате имеем крайне незначительный масштаб частных инвестиций в высокотехнологичные отрасли – при общем весьма скудном финансировании инноваций со стороны частнохозяйственного сегмента экономики. Практика последних лет показывает, что доля расходов негосударственных компаний в общем объеме национальных российских НИОКР не превышает 20% . Для сравнения достаточно указать, что в 2002 г. каждая из десяти крупнейших мировых корпораций инвестировала в НИОКР свыше 4,3 млрд. долл., т. е. больше, чем общие российские инвестиции в НИОКР.
На наш взгляд, было бы несправедливо возлагать всю вину за описанную ситуацию на частных предпринимателей и менеджеров. Во-первых, во всем мире корпорации берут на себя «инновационные» расходы, точно понимая, что действуют в русле государственной стратегии и при активной государственной поддержке. Во-вторых, предприниматели должны иметь возможность профинансировать той или иной формой кредита свой инновационный риск. Но у нас рынка «длинных» кредитов для заемщиков «венчурного» характера нет вообще. Поддержки государства (за редчайшими исключениями) – никакой. Более того, современная налоговая система фактически «наказывает» отечественного хозяйственника, который покупает станок или компьютер для обновления основных фондов. Именно такие «инновационные» затраты облагаются по налоговому кодексу значительным налогом на прибыль.
При столь негативных тенденциях, очевидно, научно-технологическое отставание нашей страны от мировых лидеров будет лишь усугубляться. Вопрос в том, как переломить тенденции.
Проблема эффективных инновационных институтов. Наиболее важный аспект данной проблемы – создание институтов, эффективных в условиях конкурентного хозяйства и способных дать импульс «экономике знаний». И здесь стоит обратиться к успешному зарубежному опыту. В США с 1980-х гг. стратегические решения по научно-технологической политике принимаются на уровне президента. При разработке этих решений координируются усилия нескольких специально созданных правительственных организаций: национального совета по науке и технологиям; совета экономических консультантов; национального экономического совета; совета по устойчивому развитию.
Разработку и внедрение инноваций координирует и контролирует министерство торговли, конкретно – центр управления целевыми государственно-корпоративными программами в виде мощной и многочисленной администрации по технологиям.
В США еще в 1993 г. приняли государственную программу «Технологии для экономического роста Америки». В ней проработаны и бюджетная поддержка фундаментальной науки и крупных НИОКР, и государственные меры по повышению технологического уровня массового производства. И в ней же названы основные задачи развития «экономики знаний»: создание инфраструктуры XXI в.; интеграция оборонных и гражданских производств; поощрение разработок и коммерциализация новейших технологий; формирование новой рабочей силы для «экономики знания»; создание делового климата с преференциями для инноваций.
Разработаны конкретные механизмы решения этих задач: списание научного оборудования по повышенным нормам амортизации; адресные налоговые льготы для инновационных проектов; льготное кредитование и частичное бюджетное финансирование научных программ корпораций; льготное (или даже бесплатное) предоставление корпорациям для НИОКР государственного имущества, земельных участков, общественной инфраструктуры; разрешение включать затраты на НИОКР в себестоимость продукции. Были приняты закон Бейха-Доула об условиях передачи корпорациям и университетам права на коммерческое использование федеральных патентов и закон Стивенсона-Уайдлера о передаче технологий из федеральных лабораторий в промышленность.
Помимо описанной программы существуют вместе с тем и государственно-корпоративные программы «Передовые технологии» (для финансирования рисковых долгосрочных проектов) и «Партнерство в расширении производства» (технологическая и финансовая поддержка модернизации малых и средних фирм).
В частности, правительственная программа SbIR (поддержка инновационных исследований для малого высокотехнологичного бизнеса) призвана заполнить «лакуну» между результатами фундаментальных исследований («идеями») и технологическими новациями, которые уже могут считаться подготовленными для коммерческого использования. В программе предусмотрены: обязательства десяти правительственных агентств США использовать 2,5% собственных исследовательских бюджетов на предоставление грантов по программе SbIR; выделение этих грантов на конкурсной основе на основании «внешней» экспертизы заявок; двухэтапное грантовое сопровождение перспективных заявок, когда после первичного шестимесячного гранта в 100 тыс. долл. исследования, прошедшие повторный конкурсный отбор, получают дополнительный двухгодичный грант в 750 тыс. долл. для изучения коммерческой реализуемости проекта, создания промышленных образцов и т. д.
Итогом такой грантовой поддержки должна быть способность инициаторов проекта привлечь для его коммерческой реализации венчурный капитал.
Американские эксперты считают данную государственную программу «стоимостью» в несколько сотен миллионов долларов в год одним из важнейших «моторов» инновационного развития экономики страны. Причем в большой степени потому, что она приводит к значительному повышению интереса малого и среднего бизнеса к инновационным идеям.
Таким образом, в США специально создавали институты для союза корпораций и государства в сфере развития «экономики знаний». Примерно так же действовали в этой сфере другие инновационно-ориентированные страны: Германия, Франция, Израиль, Малайзия. В результате к середине 1990-х гг. в странах ОЭСР продукция «наукоемких» отраслей составила более половины общего промышленного производства.
В Германии по государственной инициативе (иногда – просто директивно) в каждой из земель были созданы специальные компании, которые называют «медиаторными». Они ведут целенаправленный мониторинг в трех основных направлениях. Первое направление – выявление новых перспективных идей, возникающих в университетских и государственных научных центрах и лабораториях. Второе направление – оценка возможностей реализации этих идеей в виде коммерческого продукта. Третье – анализ спроса на идеи и продукты в корпорациях и компаниях.
«Медиаторные компании» интегрировали группы высококвалифицированных специалистов и экспертов, ведут обширные и детальные базы данных по новым идеям, продуктам и перспективам спроса на них и выходят с инновационными предложениями к руководителям исследовательских лабораторий и менеджерам корпораций. Причем созданные государством «медиаторные компании» – вполне конкурентные институты. Соединяя между собой творцов идей, разработчиков этих идей до уровня коммерческого продукта и потенциальных производителей инновационного продукта, они имеют достаточно высокую прибыльность.
Несколько иная по организационной структуре, но решающая примерно эти же задачи система государственно-корпоративных институтов поддержки «экономики знаний» давно и успешно действует во Франции. Один из примеров – программа «Схема исследований и инновационных технологий».
А в Израиле, где еще в начале 1990-х гг. активность экономики в сфере новых технологий была весьма низкой, в 1993 г. была запущена государственная программа поддержки инновационного развития YOZMA. В ее рамках создана одноименная государственная инвестиционная компания YOZMA (ее иногда определяют как «Фонд фондов»), вложившая на первом этапе 100 млн. долл. в десять инвестиционных фондов венчурного характера с 30-40% государственного и 60-70% корпоративного капитала.
Управляли созданными фондами независимые израильские частные компании, но к участию в программе были приглашены университеты, а также крупные зарубежные корпорации с опытом венчурного бизнеса. Причем в обязанности государственных представителей в советах директоров фондов входило «распространение успешных технологических и организационных новаций», которые возникали в ходе деятельности фондов.
Примерно в это же время в Израиле кроме программы YOZMA государством были инициированы программа MAGNET (обеспечение совместной разработки технологий университетскими лабораториями и частными корпорациями) и Программа технологических инкубаторов (государственная инвестиционная поддержка частных инновационных компаний в начальный период деятельности на срок до двух лет). В них активно включились университеты и их лаборатории. При этом степень государственного финансового участия в перечисленных программах неуклонно снижалась (фонд YOZMA был полностью приватизирован уже к 1998 г.), а инновационная активность корпоративного сектора быстро возрастала. В результате в 2000 г. доля высокотехнологической продукции в израильском экспорте превысила 46% и по абсолютной величине составила около 11 млрд. долл.
Не меньшее значение уделяют «экономике знаний» многие развивающиеся страны. Так, в национальных программах развития ряда НИС Юго-Восточной Азии (например, Южной Кореи), как правило, выделяют и поддерживают четыре основные сферы развития (иногда их называют «подпрограммы») инновационной экономики: инновационные системы; развитие человеческих ресурсов; информационные и коммуникационные технологии; деловая среда.
При этом в Южной Корее в подпрограмму развития деловой среды прямо включена экономическая и правовая политика национального правительства, содействующая инновационной активности.
Направления и качество инновационной активности. Существенное значение в повышении технологического уровня развития экономики имеет выбор компаниями направлений инновационной активности. И здесь также велика роль государства как субъекта, дающего корпорациям долгосрочные целевые ориентиры. Например, президент США и Конгресс в течение нескольких лет увеличивают бюджетное финансирование НАСА, Национального научного фонда и Национальной службы геологоразведки. А заодно называют ключевые программы: суперкомпьютеры, новые геоинформационные системы, биотехнологии, нанотехнологии.
Опираясь на сформированные программы, корпорации и венчурные фирмы учитывают, что развитие именно этих отраслей является одним из основных приоритетов государственной стратегии. Производство получает тем самым наиболее авторитетные сигналы о том, где именно, в каких отраслях и на каких направлениях активности имеются возможности занять перспективные рыночные ниши с выгодной выручкой.
Анализ показывает, что в России очень низкий уровень востребования инновационных идей со стороны промышленности. В 2002 г. количество заявок на изобретения на душу населения оказалось в 3-4 раза ниже, чем в США и Германии, и в 18 раз – чем в Японии . При этом в последние годы лишь 5% зарегистрированных в России изобретений являются объектами коммерческих сделок .
Причины не только в недостаточном интересе хозяйственников к инновациям, но и в том, что в последнее время значительная часть регистрируемых в нашей стране изобретений является, по сути, малозначительными усовершенствованиями существующих (в том числе морально устаревших) устройств или технологий. Официальная статистика показывает тревожную тенденцию: с 2003 г. в России отмечается снижение числа создаваемых передовых технологий и разработок, обладающих патентной чистотой .
Большая часть создаваемого в России «нового знания» по-прежнему ценится в мире очень высоко. Но масштабы производства действительно нового знания у нас неуклонно падают. В сфере как фундаментальной науки (которая только и является генератором крупных инноваций), так и прикладной.
О системности инновационных институтов. Конечно, нельзя сказать, что в России в инновационной сфере вовсе нет институтов. Есть достаточно мощная система «производства идей» в виде академических, отраслевых и учебных заведений, а также научных грантовых фондов (Российский фонд фундаментальных исследований, Российский гуманитарный научный фонд, ряд фондов, основанных на корпоративном и частном спонсорстве). Есть государственные научные центры и инновационно-технологические центры, ряд технопарков, которые уже добились определенных успехов в инновационной деятельности. Есть государственный бюджетный Фонд развития малых инновационных предприятий. Создаются и начинают работать центры трансфера технологий. Есть даже шесть особых экономических зон, одной из главных задач которых является стимулирование инновационных проектов и программ.
Пока нет одного – осознанной системности в создании мотиваций и механизмов для инновационной активности, реального движения к массовой «экономике знаний». В результате, обладая несомненными конкурентными преимуществами по таким важнейшим параметрам современной экономики, как научно-технологический потенциал и качество трудовых ресурсов, наша страны в 2004 г. по уровню конкурентоспособности заняла 56-е место из 60. В России эффективность использования ресурсов в 2-3 раза ниже, чем в промышленно развитых странах Запада, удельный вес российской продукции, конкурентоспособной на внешнем рынке, составляет всего лишь 0,5%.
Переломить эти тенденции на пути «догоняющего развития» за счет покупки зарубежных технологий и простого копирования зарубежных организационно-управленческих решений невозможно. Нужен свой собственный инновационный прорыв – к «экономике знаний». Необходимо создавать целостную институциональную систему, способную стимулировать инновационную активность предпринимателей и менеджеров (это касается как корпоративного, так и государственного сегментов национального хозяйства).
У нас еще есть ресурсы для создания «экономики знаний»: научные разработки и технологии высшего мирового уровня, научные и инженерные кадры, высокий уровень массового образования. Времени для того, чтобы реализовать инновационный прорыв и выйти на современный уровень мировой конкурентоспособности, осталось мало. Сделать это могут лишь вместе государство и хозяйственная система.